|
Новгородские гусли и гудки
О чем же поведает сам инструмент? Основные конструктивные размеры гуслей "Словиша" изящны и легки. В этом смысле обращает на себя внимание окно в окрылке, которое, облегчая последний, способствует лучшей вибрации всего инструмента. Насечки, на обломках корпуса и на внутренней стороне верхней деки свидетельствуют о том, что обе части инструмента соединялись при помощи клея. Форма восстановленного завитка на окрылке происходит от гармонических очертаний самого инструмента. Конструкция колков выполнена на основе археологических образов. Форма и размеры колков подсказаны особенностями самого инструмента. Замечено, что корпус гуслей изготовлялся из сырой (невыдержанной) древесины хвойной породы. Доказывается это таким образом. Когда мастер намеревался приклеить к корпусу верхнюю дубовую деку, он вдруг обнаружил, что пока изготовлял деку, корпус гуслей подсох и его "повело". В результате образовавшейся "восьмерки" дека неровно прилегла к корытцу. Поэтому в узкой части корытца он срезал с одного бока бортик пониже. Устранив таким образом деформацию, мастер не допустил излишнего напряжения в корпусе инструмента. Для лучшей фиксации склейки он закрепил верхнюю деку кое-где деревянными гвоздями. Я изготовлял корпус гуслей из сырого дерева, и по мере высыхания корпус "вело". Устранять деформацию логичнее всего было в узкой части инструмента, но не в верхней, широкой, так как окрылок несет себе напряжение струны, и его, следовательно, нельзя ослаблять. Следуя примеру средневекового мастера, мне пришлось также срезать часть левого бортика, в результате искривленность в узкой части получилась немного в той мере, в какой видна таковая на оригинале. Современные музыкальные инструменты требуют для изготовления особо выдержанное дерево, и можно только удивляться, насколько прост был в изготовлении инструмент XI в. О мастере, изготовившим гусли XI в., может сложиться впечатление, что он не слишком вникал в свое дело. Вот факт, говорящий об обратном: если одной рукой держать корытце в узкой его части, а другой рукой простукивать корпус, то из общего фона выделиться высокий обертон (его можно найти и другим путем),- именно на этот рубеж в узкой части корпуса приходиться расположенный в верхней части деки струнодержатель. Этот факт лишний раз убеждает, что в конструкции инструмента нет ничего случайного. Столь полная организованность художественной и технической мысли в этих гуслях могла возникнуть на основе многовековых традиций музыкальной культуры в целом. И рождение этой конструкции можно отнести к весьма далеким временам. Заслуживает внимания в связи с этим сообщение византийского историка Феофилакта Симокатты о том, что в 591 г. во Фракии взятые в плен славяне имели при себе лиры. Тем более обращает на себя внимание указанный документ, что гусли XI в. и впрямь некоторыми чертами своими напоминают греческую лиру. Гусли "Словиша", как показали эксперименты, в резонаторном отверстии не нуждались. Если бы роль отверстия в гусельной деке была так существенна, то отверстие в средневековых гуслях было бы сделано так же, как делалось таковое на деке гудка. В конструкции новгородского гудка уместны резонаторные отверстия, потому что давление струн на деку у этого инструмента осуществляется при помощи подставки. Следует отметить также роль отверстий на гудке в том, что они образуют между собой перемычку, в некотором смысле группу деревянных струн, особенно вибрирующих под давлением подставки. В гуслях такая конструктивная ситуация отсутствует. На древнерусских изображениях гуслей (не только звончатых но и шлемовидных) не встречаются резонаторные отверстия. Вряд ли это можно считать случайностью - художники не упустили бы такой характерной детали. Вполне вероятно (и это подтвердили проверки на копиях средневековых гуслях), что регулировать тембр при изготовлении древних новгородских гуслей можно было за счет сочетания разных пород дерева в одном инструменте, а также при помощи разности толщины верхней и нижней дек. В гуслях Словиши нижняя дека по сравнению с верхней буквально "дышит". Если в древних гуслях и могли быть отверстия, то они, вероятнее всего, имели естественную природу возникновения, как, например, отверстие, образованное выпавшим сучком. На инструменте, сделанном из нового материала по образцу гуслей Словиши, были опробованы: струны из льняных нитей - с коротким и не очень "цветным" звуком; струны жильные - у них красивое, с бархатным оттенком, звучание, но недостаточно продолжительное; струны из конского волоса - по звуку чем-то роднятся с жильными струнами, но обладают при этом далекими "звончатыми " отголосками (на инструментах малого размера такие струны, быть может очень хорошо себя покажут); струны из бронзовой волоченной проволоки - показали самое лучшее взаимодействие с корпусом, минимальный диаметр струн - 0,4 мм, максимальный - 0,6 мм. Гусли с бронзовыми струнами обладают приятным тембром с множеством обертонов и неожиданной для такого "хрупкого" корпуса громкостью. Флажолеты, извлекаемые на струнах, звучат чисто и очень ярко. На этих гуслях можно извлекать мягкие, бархатистые звуки, а при надобности - настоящие звоны. Малейшее прикосновение рукой к нижней деке отражается на тембре звука. Ни один из слышанных мной инструментов не обладает таким качеством. Если представить средневековый ансамбль гуслей, составленный из найденных в Новгороде инструментов, то гусли "Словиша" и девятиструнные гусли ХIII в. будут выполнять в нем роль басистых, рокочущих инструментов. Выше было сказано, что среди найденных гуслей эти два инструмента особенно выделяются сходством. Интересно отметить, что в окрылке гуслей "Словиша" сохранились следы первоначальной формы так называемого окна, которую нельзя рассматривать как пооперационный промежуточный вариант в работе: уж слишком этот вырез в окрылке был закончен. Очевидно, изменение его очертаний и увеличение размеров связано не только с художественными требованиями инструментов, но в гораздо большей степени и с приемами игры на этих гуслях. Дальнейшие исследования новгородских инструментов показали, что возможность игры на гуслях "Словиша", защипывая струны через "окно" в окрылке, хотя и вероятна, но не обязательна. На родственных по конструкции гуслях ХII и ХIII вв. надобность в подобном приеме игры и вовсе отпадает. По поводу увеличения "окна" в окрылке гуслей "Словиша" рядом с названной причиной надо указать и другую: возможно, когда были извлечены звуки на инструменте, мастер почувствовал, что опоры, или "ножки", соединяющие колковую площадку с корпусом, слишком громоздки и в них содержится лишняя масса дерева, вследствие чего - особенно это отражается на крайних струнах - гусли звучат пустовато. Вообще традиция строить гусли с "окном" в окрылке нуждается в специальном исследовании. В "гусельном ряду" изображен и начальный вариант окрылка гуслей "Словиша". В таком виде он еще более роднится с окрылком гуслей ХIII в. |
